Мазмуны
17

М.Қарабаев аўдармасы


Соншама бәлентдур сән ҳәм шәўкетиң,
Қалайша ҳүсниңди етермен баян ?
Сен ҳаққында жазған жырым - сонети,
Қәбириңдей үнсиз турмағы аян.

Келбетиңди сыпатларман, сызарман,
Қадырарман қәсийетти сендеги.
Дейди- аў урпақ шайырдики қуры әрман,
Алдап отыр пайғамбар, - деп - бендени.

Кейин сарғыш тартқан қағаз бетлерин,
Сандыраған ғаррының - деп, ылақтырар.
Деўи анықҮ жарылғанша өтлери-
Өтирикти көпиртипти - аў бул мәккар.

Сол пайытта улың турса үн қатып,
Жасар еди-аў жырымдағы сымбатың

Перевод С.Маршака

Как мне уверить в доблестях твоих
Тех, до кого дойдет моя страница?
Но знает Бог, что этот скромный стих
Сказать не может больше, чем гробница.

Попробуй я оставить твой портрет,
Изобразить стихами взор чудесный, -
Потомок только скажет: "Лжет поэт,
Придав лицу земному свет небесный!"

И этот старый, пожелтевший лист
Отвергнет он, как болтуна седого,
Сказав небрежно: "Старый плут речист,
Да правды нет в его речах ни слова!"

Но, доживи твой сын до этих дней,
Ты жил бы в нем, как и в строфе моей.

Перевод А.Кузнецова


Спустя года, поверят ли в мой стих,
Который полон прелести твоей? -
Хранилище красы, заслуг твоих
Не лучшее, чем склеп иль мавзолей.
Пусть описал я глаз чудесных свет,
Что в доброте и свежести возник,
В иное время скажут: "Лгал поэт,
Придав лицу земному божий лик."
Мне кажется, что пожелтелый лист
Воспримут, словно лепет стариков,
Хоть скажут, что в пылу поэт речист
И соблюдал размеры древних строф.
Но доживи твой сын до этих дней,
Ты б дважды жил - в нем и строфе моей.

Перевод А.М.Финкеля

Поверят ли грядущие века
Моим стихам, наполненным тобою?
Хоть образ твой заметен лишь слегка
Под строк глухих надгробною плитою?
Когда бы прелесть всех твоих красот
Раскрыла пожелтевшая страница,
Сказали бы потомки: "Как он лжет,
Небесными творя земные лица".
И осмеют стихи, как стариков,
Что более болтливы, чем правдивы,
И примут за набор забавных слов,
За старосветской песенки мотивы.
Но доживи твой сын до тех времен, -
Ты б и в стихах и в нем был воплощен.

Перевод Н.Гербеля

Увы, мои стихи все презрят, позабудут,
Когда они полны твоих достоинств будут,
Хотя - то знает Бог - они лишь гроб пока,
Где скрыта жизнь твоя, хвалимая слегка!

Когда б я красоту твою воспеть был в силах
И перечислить все достоинства твои,
Потомок бы сказал: "Он лжет - поэт любви!
Таких нет между тех, чья участь - гнить в могиле!"

И перестанет мир листкам моим внимать,
Как бредням стариков болтливых, неправдивых,
И те хвалы, что лишь тебе принадлежат,
Сочтутся за мечты, за звуки стоп игривых.

Но если бы детей имел ты не во сне,
То ты в моих стихах и в них бы жил вдвойне.

Оригинал

WHO will believe my verse in time to come,
If it were fill'd with your most high deserts?
Though yet, heaven knows, it is but as a tomb
Which hides your life and shows not half your parts.
If I could write the beauty of your eyes
And in fresh numbers number all your graces,
The age to come would say 'This poet lies:
Such heavenly touches ne'er touch'd earthly faces.'
So should my papers yellow'd with their age
Be scorn'd like old men of less truth than tongue,
And your true rights be term'd a poet's rage
And stretched metre of an antique song:
But were some child of yours alive that time,
You should live twice; in it and in my rhyme.
Мазмуны
Хостинг от uCoz